По поводу музыки к стихам.
Ужасно люблю.
Вот здесь, имхо, - как раз одно из Исключений. Это изначально - стихи, а не текст песни. Да ещё и стихи Шимборской. И стихи такие, что хочется каждую строчку себе написать на запястье, на мочке уха, на сокровенной свёрнутой бумажке, будь таковая, носила бы её на груди под одеждой.
Но - пронзительный Прейснер и щемящий очень любимый Замаховский, который не поёт, а говорит (и хорошо, что он её
не поёт_как_правильный_певец. Вот так вот негромко, с растерянной тихой полуулыбкой, затаённой, что-то знающей, но не претендующей на вселенскую мудрость:
"Piękna jest taka pewność, ale niepewność piękniejsza".).
И с нарастающим волнением, почти задыхаясь, причастность к тайне, но бегу и не догоню, тянусь и недоприкоснусь -
Chciałabym ich zapytać,
czy nie pamietają -
może w drzwiach obrotowych
kiedyś twarzą w twarz?
jakieś “przepraszam” w ścisku?
głos “pomyłka” w słuchawce?
Чёрт, ведь та самая музыка, нервная, о ТОМ! И о том, о чём слова.
Чёрт.
Хочется цитировать каждую строку, про вращающиеся двери (до сих пор с ними, кстати, не справляюсь и боюсь, и в то же время они мне кажутся какими-то очень фильмовыми и прекрасногородскими и предназначенными для случайных вроде-бы-ничего-не-значащих встреч, быстрых взглядов), про мячик в зарослях детства, про:
Może trzy lata temu
albo w zeszły wtorek
pewien listek przefrunął
z ramienia na ramię?
И в то же время хочется цитировать их сразу вместе с мелодией, потому что она эхом повторяет эти изгибы и дрожь слов.