картинки в голове

Сначала расскажу про музыкальные картинки.

Когда мне было лет десять и я только начала заниматься классической гитарой, разучивала какие-то этюды — и я даже помню, там было какое-то место простое, баррэ на втором ладу переезжало на четвёртый и обратно — так вот, этот кусочек у меня в голове вызывал совершенно конкретную историю: сначала, на втором ладу, чувак дал своему брату горшок — с маслом, кажется; вот брат унёс этот горшок; а вот (баррэ возвращается на второй лад) принёс его обратно, уже пустым.

Причём никакого удивления эти истории у меня не вызывали, они были в порядке вещей. И я их не придумывала как-то специально, чтобы лучше запомнить последовательность нот. Оно просто само так было.

А когда я слушаю музыку, таких штук никогда не возникает, там всё более просто и непосредственно, сырая эмоция без картинок. Только когда сама играю. И то, кажется, не всегда: вот я сейчас вспоминаю вещи, которые когда-то играла — некоторые (любимый "Маленький романс" Валькера, например, или "Полонез" Баха) ещё в пальцах остались, некоторые слышу, как звучали ("Пусть мама баюкает" Вилла-Лобоса) а от некоторых остались только названия ("Джига" Пёрселла, "Менуэт" Рамо) — и таких историй практически не могу больше найти, а я такие штуки обычно не забываю. Только одну ещё вспомнила: была одна мазурка, и во второй части там начались какие-то истории с эмансипацией, что ли — точнее, в какой-то момент женщины сменили в чём-то мужчин, или это были просто разноцветные ленты или рыбки — а потом в конце мазурки дети поздравляли мам с восьмым марта. Вот.


С книжными картинками история другая.

Когда я читаю что-то художественное, всегда неосознанно представляю себе место действия внутри какого-то места, которое знаю наяву. Может, кстати, это распространённая штука, я никогда не узнавала. Причём, как и с музыкой, я не придумываю это нарочно — более того, чтобы понять, в каком же месте я представляла действие той или иной книги, мне всегда надо искусственно заставлять себя прокручивать сцены из книги в голове, и то не всегда удаётся узнать, потому что место может быть несколько искажено, ну и — по нему носятся персонажи, оно могло для книги обрасти лесами или дюнами, и всё такое прочее.

К примеру, "Дар" Набокова происходит в бывшей квартире моих друзей, а летний эпизод, когда он сидит раздетый под соснами — у нас тут на Журавлёвке, на пляже (здесь тоже сосны чудесные, похожие на Борю К).

Но если бы оно всегда так и соотносилось: квартира из книги — в квартире друзей, лес и пляж из книги — местные лес и пляж, и так далее, то было бы вполне понятно. А тут ещё, самое главное, с пропорциями творятся чудеса. Например, вся Нарния (особенно что касается второго тома: "Лев, колдунья и платяной шкаф") расположена на асфальтовой, обсаженной тополями, площадке моего детского сада, вся страна то есть. И там же, кстати, происходит действие "Замка" Кафки, только сейчас поняла. А вот "Конь и его мальчик", особенно путешествие через пустыню, происходит на стадионе моей школы. А "Сатарса" Кортасара, о боже мой, возле того выхода из метро Университет, который "стекляшка".
Это не потому, что те места в книгах мне видятся игрушечными, малюсенькими — нет, всё обычных размеров, и я мысленно обхожу эти страны, города и деревни вместе с героями, будучи своего привычного роста — и тем не менее оно всё умещается на той площадке. Такое вот несмыкание пропорций.

Мой набор мест-из-головы, которые я подставляю под места-из-книжек, судя по всему, невелик, поэтому эти детские площадки столь многофункциональны. Непонятно, почему так, почему столько мест, где я побывала, остаётся без дела. Вот, кажется, никогда действие книги у меня не разворачивалось в любимом скверике возле Фонтанного Дома. Я даже не уверена, что в моей собственной квартире что-то из книг происходило.
Но оно меня не спрашивает, где разместиться. Оно вообще не спрашивает, и на вопросы не отвечает, оно только приходит и рассказывает. И хорошо.